Загрузка...
Англичане ружья кирпичом не чистят: стрельба и чистка ружей в русской армии в начале XIX века
«Англичане ружья кирпичом не чистят»: стрельба и чистка ружей в русской армии в начале XIX века.
Русская пехота в начале XIX века была вооружена следующими видами ружей: солдаты, фельдфебели и унтер-офицеры мушкетерских и гренадерских полков — пехотным солдатским ружьем; рядовые егерских полков — гладкоствольным егерским (несколько короче пехотного), унтер-офицеры и лучшие стрелки — штуцером с кортиком. Пехотное ружье обр. 1808 года имело калибр 7 линий (17,8 мм), вес без штыка 10 фунтов 88 золотников (4.912 г) и длину со штыком со штыком 6 футов 23 линии (183,6 см). Патрон состоял из бумажной гильзы, заряда пороха и свинцовой круглой пули.
Порядок действий при заряжании.
Открыв полку и скусив патрон у самого пороха, остерегаясь замочить его слюною и не сдавливая гильзы, высыпали небольшое количество пороха на полку. Зажав патрон двумя пальцами, закрывали полку и ставили ружье вертикально. При этом курок должен стоять на предохранительном взводе. При всыпании пороха в дуло следовало размять патрон пальцами, чтобы в нем не осталось пороха. Опорожненный патрон вкладывали в дуло пулей к пороху и прибивали несильными ударами шомпола, чтобы не раздавить зерен пороха, который в таком случае действовал слабее. При заряжании штуцера пулю следовало предварительно обернуть в масляную тряпку и, наложив ее на дуло, вбить в ствол деревянной колотушкой, а дослать до заряда ударами шомпола.
Действительность выстрелов.
На учениях стреляли в мишень высотой 183 см и шириной 122 см. Для изображения ног, середины и головы на щит наносились горизонтальные полосы. При этом при стрельбе из пехотного ружья на дистанции в 100 шагов из всех выпущенных пуль попадало 3/4, на 200 — 1/2, на 300 — 1/4. Из драгунских и кирасирских ружей 3/4 пуль попадали на 80 шагов, 1/2 — с 160 шагов и 1/4 — с 240 шагов. При этом, в Наставлении 1826 года отмечалось, что «действительность выстрелов в сражении была гораздо менее; при стрельбе из пехотных ружей на 100 шагов принималось, что попадала лишь 1/10 всех пуль». В Наставлении 1809 года отмечалось, что дальше 120 сажен (ок. 240 м) выстрелы уже ненадежны, а самые надежные и смертоносные — на 70 саженях (140 м). Следовательно, перестрелка на расстоянии дальше 120 сажен «есть напрасная лишь трата патронов».
Сбережение ружей.
Со сбережением ружей все обстояло весьма печально. Из предписания военного министра Аракчеева «Дошло до сведения Государя Императора, что солдаты при разборке ружей для чистки оных обращаются с оными весьма неосторожно, употребляя сверх того для чистки оных песок и иногда самый крупный, отчего ружья прежде времени делаются к действию из оных не способными, а стволы, быв и в ту, и в другую стороны изогнуты, близкими к разрыву. Что же касается до той порчи ружей, которая в некоторых полках почитается чисткою, как то: трение ствола песком снутри и снаружи, шаркание оным изо всей силы об край деревянного стола, нажимая на оный ствол обеими руками так, что иногда он согнется, онаго отнюдь позволять не должно; ибо трение песком утоняет стены ствола и следовательно отнимает у онаго прочность. а во внутренности даже вредна, потому что пуля легче скользя менее сопротивляется воспаленному пороху и чрез то с меньшею силою из ствола вылетает».
О сроках службы и состоянии холодного и огнестрельного оружия в русской армии вы можете прочитать здесь.
О конструкции и длине штыка по немецкому исследованию середины XIX века вы можете прочитать здесь.
О том, как обосновывали достаточную длину штыка в XIX веке, вы можете прочитать здесь.
Мы продолжим публикации материалов об оружии разных стран мира и разных веков. Подписывайтесь на канал журнала «Историческое оружиеведение», следите за публикациями, делитесь интересными статьями, ставьте лайки, комментируйте, задавайте вопросы, предлагайте темы для будущих публикаций. Это поможет развивать канал, сделать его еще интереснее и полезнее!
Некоторые предложения по применению кирпичей при оверклокинге
«Передайте Государю, что англичане ружья кирпичом не чистят»
Ни для кого не секрет, что производители выпускают радиаторы с контактной стороной, мягко говоря, не совсем ровной. А в просторечии «горбатые». Если нет желания «выжать» из железа производительность по максимуму, то «и так сойдёт». Если же подобное желание просыпается, то начинаются проблемы, ибо штатная система охлаждения перестаёт справляться с повышением температуры.
Одним из способов решения этой проблемы является притирка контактных поверхностей радиатора, а в некоторых случаях, и процессора (памяти). Во многих статьях авторы рекомендуют для этих целей применять мелкую наждачную бумагу (шкурку «нулёвку»). Как человек имеющий опыт подобной работы (я проработал слесарем-инструментальщиком более 10 лет), вынужден отметить большой риск «завалить» края у изделий и таким образом испортить вещь.
реклама
Так как это сделать с минимальным риском испортить вещь? Ответ прост. Притирочные паста и плита. Одна проблема, мало у кого дома есть алмазная паста и ровная чугунная плита. Ну что ж, это не проблема. Заменим.
Нам понадобятся: два обломка красного кирпича, любое масло, кусок оконного стекла со свалки (старое зеркало, стекло от книжной полки), старые капроновые (или из чего их там теперь делают) колготки, старая зубная щётка, зубная паста.
Итак, начнём. Найдя на ближайшей стройке пару обломков кирпича, мы выходим на улицу, находим участок достаточно «чистого» асфальта и отёсываем эти обломки так, чтоб у каждого было по одной плоской стороне размером примерно 6х4 см (60х40 мм). На той же стройке подыскиваем кусок оконного стекла размером примерно с книгу. Поосторожней, не порежьтесь.
Придя домой тщательно промываем обломки зубной щёткой, чтоб вымыть грязь из всех щелей. Если в доме есть изолента, скотч или подобное то обклеиваем им края стекла. Если скотча нет, берём газету, мочим в мыльной воде (соскоблите немного мыла в мыльницу и разведите водой) и заклеиваем края полосками этой бумаги в 2 слоя. Когда подсохнет, можно работать. Этим мы обезопасим себя от случайного пореза.
Возвращаемся к кирпичам. Наливаем в любую ёмкость немного воды и начинаем тереть обломки друг об друга сторонами, которые мы обтесали об асфальт ранее. Потерев немного, смываем образовавшуюся «грязь» в ёмкости с водой и опять трём. Так мы получаем немного грязно-коричневой воды. Всё, кирпичи можно отложить или выбросить.
Теперь покупаем шоколадку и бегом к маме, сестрёнке, любимой девушке. Просим старые колготки, которые они собрались выбросить. Вообще-то можно и новые. Если специально их не рвать, то ничего с ними не будет. Натягиваем «штанину» на металлическую, лучше эмалированную, миску и переливаем, предварительно взболтав, полученную жидкость через этот «фильтр». Во избежание разлития, слегка продавливаем «фильтр» сверху пальцем до получения своеобразной воронки. Аккуратно смываем отфильтрованный мусор с колготок и относим их хозяйке с благодарностью. Полученную фильтрованную жидкость выпариваем на плите досуха. Аккуратней, не спалите миску. Лучше когда останется густая масса, снимите с плиты. Сама досохнет.
Ну вот, после высыхания у нас появился притирочный порошок. Соскабливаем чайной ложкой и пересыпаем в какую-нибудь ёмкость. Теперь стелим на табуретку или стол слегка влажное полотенце, а сверху кладём стекло. На влажном полотенце стекло не будет скользить. Притирочный столик тоже готов.
Теперь насыпаем на стекло четверть чайной ложки, без горки, порошка и добавляем несколько капель любого масла (хоть «Олейна», неважно) до получения вязкой кашицы. Получив, таким образом, притирочную пасту, начинаем сам процесс выравнивания поверхности радиатора.
Далее следует длинная, нудная, забитая непонятными словами лекция о том, под каким углом надо держать локти и т.д. ….. Выслушали? Тогда за дело!!
Удобно усевшись, ставим радиатор притираемой стороной в «грязь» и начинаем плавно выписывать круги и восьмёрки по стеклу. Очень скоро вы сами, так сказать, набьёте руку и приноровитесь делать это достаточно плавно, но при этом эффективно. Не пытайтесь слишком сильно давить на деталь или дёргать её. Во-первых, в этом нет необходимости, процесс притирки силой ускорить НЕВОЗМОЖНО, во-вторых, можете испортить радиатор, перекосив его. Вашим критерием оценки является слух. Пока деталь «шуршит», она притирается. Если радиатор низкий, его высота примерно вдвое ниже длины и ширины, то просто прижмите одним-двумя пальцами сверху в центре и «елозте» так. Если радиатор высокий, то держите его как можно ниже также двумя пальцами. Ещё раз говорю, не надо прилагать силу. Всё «само делается», если туговато «елозится», добавьте ещё немного масла, но не перелейте, а то начнёт проскальзывать. Если вы не хотите рисковать, возьмите любую алюминиевую «железку» и потренируйтесь на ней.
реклама
Выровняв, таким образом, радиатор отмываем его в тёплой воде от остатков притирочной пасты и переходим к полировке. Тут оверклокеры рекомендуют пасту ГОИ, но её надо ещё иметь. Заменяем.
Берём вельветовую, полушерстяную, хлопчатобумажную тряпку и намазываем немного зубной пасты на неё. Даём чуть подсохнуть, и энергично начинаем тереть этой тряпицей по обработанной поверхности. В процессе полировки паста высохнет совсем и соберётся на тряпочке. Через полчаса получаем идеально ровную, полированную поверхность. Не забудьте смыть остатки пасты. Центральные процессоры притираются также. Только не забудьте заткнуть чем-нибудь отверстие в крышке CPU.
Графический процессор видео карт ровняется немного по-другому. Поскольку у нас нет возможности снять его с карты, придётся найти или отколоть маленький кусочек стекла, размером примерно вдвое превышающий GPU и работать им. Нанеся кирпичную пасту на стеклышко, аккуратно притираем микросхему, придавливая и одновременно передвигая стекло одним пальчиком. Не надо «насиловать», как я уже писал. Также поступаем и с микросхемами памяти, если в этом есть необходимость. Теперь промываем спиртом, смазываем тонким слоем термопасты и собираем компьютер.
Ну что ж, на вопрос «Как?» я, вроде, ответил. Слышу вопрос «А зачем? Наждачкой проще!» Не всё что прощё — лучше. Когда вы притирали свой радиатор по моей методике, вы наверняка заметили, как трудно оторвать его от стекла для того чтоб посмотреть «а не хватит ли?». Законы гидродинамики никто не отменял. А согласно им две более-менее ровные поверхности, если между ними намазать пастообразное вещество, будут скользить параллельно друг другу. И чтобы изменить их угол соприкосновения придётся приложить существенное усилие (потому и не надо давить на деталь при обработке). И разница в приложении усилий для осуществления скольжения (притирки) и изменения угла (перекоса или отрыва детали для оценки степени выравнивания) очень существенна даже для человека впервые этим занимающегося. Таким образом, сама природа помогает нам не испортить нашу видео карту или процессор.
После написания данной статьи прошло немного времени и пришлось как-то доводить до ума очередной радиатор. Поскольку статья была уже написана и выложена на одном из сайтов, можно было расслабится и спокойно, без попыток проверить правильность слов, работать. В результате появилось несколько дополнений к статье.
Так с практической точки оказалось, что применение в процессе притирки именно растительного масла, а не машинного, наиболее оправдано. Дело в том, что после окончания предварительной обработки необходимо отмыть деталь (радиатор, чипсет или процессор) от смеси масла, притирочного порошка и частиц сошлифованного материала. Как оказалось, растительное масло смывается гораздо легче, как простым мылом, так и различными моющими средствами не оставляя грязи на детали. Что, откровенно говоря, и неудивительно.
В части полировки тоже появились некоторые дополнения. Например, сам процесс полировки значительно убыстряется, если в качестве полировочного материала применять не зубную пасту, а меловой порошок. Я применил школьный мелок, просто натерев им тряпицу (за эту идею отдельное спасибо моей сестре. Она, хмыкнув, надоумила).
«Англичане ружья кирпичом не чистят», или как я проходила практику в американском PR-агентстве.
Своими впечатлениями от пребывания в американском PR-агентстве делится студентка МГУ им. Ломоносова Евгения СТЕПАНОВА.
Я попала на практику в США по программе Summer Internship американской корпорации Junior Achievement, занимающейся образованием молодежи в разных странах в области экономики. Ее отделение есть и в России. Еще в 1997 году я принимала участие в их программе Globe, в рамках которой московские школьники организуют совместное предприятие со школьниками из г. Сиракузы (Нью-Йорк). В 2001 году мне предложили место в программе Summer Internship. В ее рамках уже несколько лет подряд каждое лето двое российских старшеклассников или студентов в течение месяца живут в г. Сиракузы и стажируются в различных американских компаниях. Когда руководители программы узнали, что я интересуюсь public relations, мне организовали практику в агентстве Eric Mower and Associates, специализирующемся на рекламе и PR.
EMA – самая крупная компания в этой сфере в Нью-Йорке за пределами Манхеттена. В 2001 году еженедельник PR Week отнес агентство к 5% лучших в стране. Центральный офис EMA находится в г. Сиракузы. Представительства компании есть еще в пяти городах штатов Нью-Йорк и Джорджия. Надо сказать, что, в отличие от большинства российских компаний, американские привыкли к присутствию стажеров, поэтому последние не просто сидят и перекладывают бумажки, а выполняют различные поручения, что помогает им научиться чему-то новому и в то же время принести пользу компании.
Их работа – череда непрерывных встреч
Поначалу меня распределили в отдел PR. Надо сказать, что, проработав не так много времени, я изменила свое отношение к этой сфере деятельности – пропал налет «магии», «чуда», которое, как мне казалось раньше, творят пиарщики. В ЕМА разработана четкая процедура обслуживания каждого клиента, где немалое значение играют различного рода документы. Процесс же разработки непосредственно PR-кампании состоит из определенных последовательных стадий, в которых мне удалось поучаствовать. Причем получилось так, что я прошла этот путь от конца к началу – от системообразующей стадии соединения отдельных мероприятий в единое целое до сбора базовой информации о клиенте и его рынке.
Сотрудники PR-отдела привлекали меня к написанию пресс-релизов и, что было для меня наиболее важным, нередко брали меня с собой на различные встречи как с другими менеджерами, так и с клиентами. Вообще меня удивило, как много времени пиарщики Америки проводят на различных собраниях. Например, у моего куратора в один день могло быть до 5 встреч в различных местах с перерывом примерно в полчаса. Встречи бывают самые различные: с клиентом, в ходе которой обсуждается, чего бы тот хотел добиться по завершении кампании; между собой, чтобы составить примерный план мероприятий; с креативным отделом, который будет непосредственно разрабатывать дизайн и оформление всех мероприятий; с представителями различных организаций, занимающихся исследованиями, и т.д. Сначала я все не могла понять: а когда же они успевают думать, формировать какие-то конкретные идеи? Позже пришла к выводу, что эти собрания – прежде всего вид командной работы. В ходе их незаметно выкристаллизовываются варианты концепции кампании, из которых затем выбирается оптимальный, берущийся за основу. Что касается непосредственно самой кампании, то методология ее проведения довольно стандартна и всем известна. То есть все кампании состоят примерно из одних и тех же этапов, которые отработаны, о которых все знают и которые уже не обсуждаются.
В стране креативного чуда
Затем я попала в креативный отдел, где работа наименее формализована и более разнообразна. Именно здесь фактически составляется содержательное ядро кампании, совместно с PR-отделом определяется ее «дух».
Несколько дней работы в креативном отделе были самыми запоминающимися из всех, что я провела в ЕМА. Тут действительно происходит своего рода чудо: с помощью простого набора средств создается уникальный продукт. Например, мы часто держим в руках брошюры различных организаций, и мне всегда было интересно, как люди додумываются сделать их именно такими, как придают их внешнему виду конкретное содержание.
В ЕМА я смогла присутствовать и даже участвовать в создании такого продукта. Большая часть работы здесь также осуществляется совместно. Группа дизайнеров собирается, и все начинают высказывать свои идеи, на первый взгляд даже кажущиеся нелепыми. Это может продолжаться довольно долго, и посторонний вправе даже решить, что сотрудники просто ничего не делают и болтают всякую чепуху. Но удивительно, из такой вот беседы в результате и рождается оригинальная концепция, которая сыграет затем немаловажную роль в успехе проводимых мероприятий. И зачастую в основу концепции ложатся те самые «нелепые» предложения.
После того как выбираются несколько основных вариантов, они предлагаются для объективной оценки людям, не участвовавшим в их создании. Меня поразил тот факт, что производится даже международное исследование. Например, когда мы разрабатывали дизайн вспомогательных материалов для участия в выставке одного из подразделений Kodak, макеты были разосланы агентствам-партнерам в несколько стран мира с просьбой высказать о них свое мнение. Результаты показали, что это было сделано не зря, потому что мнения не только отличались, но и были порой просто противоположны.
Из «страны чудес» креативного отдела я окунулась в «прозу жизни» отдела исследований. Надо сказать, что, прежде чем обсуждать варианты PR-акций, ЕМА проводит большое количество разного рода изысканий. Приведу пример: в ЕМА пришел новый клиент – производитель и поставщик кофе и офисных кофейных аппаратов. Сначала я должна была проанализировать доступные специализированные СМИ на предмет информации о кофейной отрасли вообще, о компании-клиенте, а также ее конкурентах. Затем я исследовала сайты фирм, которые при участии представителей клиента были определены как основные конкуренты. Оказалось, что все они, такие похожие на первый взгляд, позиционируют себя совершенно по-разному. Наконец, два дня я провела в библиотеке Сиракузского университета, также изучая всевозможные публикации. По окончании работы меня попросили сделать резюмирующий анализ, который был передан менеджерам, непосредственно разрабатывающим стратегию PR-кампании.
Как обратиться к домохозяйкам
В последние дни пребывания в ЕМА я находилась в отделе по работе со СМИ, и там мне также удалось найти ответы на многие интересовавшие меня вопросы. Например, мне было непонятно, как пиарщики определяют те СМИ, через которые они могут наиболее эффективно передать сообщение целевой аудитории. Нельзя же каждый раз просматривать множество различных источников, выбирая нужные, да и где гарантия, что выбор будет правильным? Оказалось, что в США существуют различные организации, например, Media Network Incorporated, для которых анализ СМИ – основная сфера деятельности. Обратившись к представителю такой фирмы, вы можете получить практически всю необходимую вам информацию. Например, вас интересуют домохозяйки в возрасте от 30 до 40 лет, увлекающиеся спортом. Вам предложат набор из 5–6 газет, журналов или теле- и радиопередач, используя которые, можно охватить эту аудиторию, не растрачивая ресурсы понапрасну. Причем, по мнению сотрудников ЕМА, эти «наборы первой необходимости» постоянно обновляются и соответствуют реальному положению дел. Кроме того, агентства, поставляющие такие сведения, составляют огромные таблицы, отражающие различные показатели эффективности размещения информации в том или ином СМИ, а также необходимые на это затраты. По этим таблицам можно довольно быстро просчитать различные варианты и выбрать наиболее подходящий. Подобные агентства также могут провести для вас анализ географического размещения вашей целевой аудитории. Конечный продукт выглядит в виде карты, на которой разным цветом помечены районы наивысшей, средней и слабой концентрации населения, отвечающего заданным вами характеристикам. Подобные карты, кстати, используются и при direct mail.
Большинство американцев, с которыми мне удалось пообщаться, верили в процветание России и считали ее не врагом, а потенциальным союзником. Они были немного удивлены, что в нашей стране тоже существует немало PR-агентств и что даже в университетах есть такая дисциплина. Когда я уезжала, один из руководителей ЕМА сказал мне, что раз в России понимают важность public relations, то наша страна уже на верном пути к процветанию и стабильности.
Англичане ружья кирпичом не чистят
На Лондонской биеннале дизайна прошел «День российского дизайна»
В последние недели в Лондоне очень много экспериментального дизайна: сразу на двух крупнейших площадках города проходят тематические интернациональные форумы, посвященные разработкам и экспериментам в области вещной среды. В Музее Виктории и Альберта открылся Лондонский фестиваль дизайна, а в Сомерсет-Хаусе идет I Международная биеннале дизайна, на которой экспозиция России получила один из главных призов. TANR уже писала о том, что «Открывая утопию», проект Московского музея дизайна (ММД), награжден медалью за отражение главной темы нынешней биеннале — «наиболее последовательного и точного осуществления дизайнерской утопии». Москвичи представили выставку, посвященную экспериментальным разработкам советских технологов из легендарного ВНИИТЭ (Всесоюзный научно-исследовательский институт технической эстетики) 1960–1980-х годов, так никогда и не воплощенным, за небольшими исключениями, в жизнь.
Две другие главные награды получили павильоны Швейцарии и Ливана, работающие рядом с нашим. Швейцарцы, чья выставка разместилась буквально дверь в дверь с российской, посвятили свою экспозицию принципу нейтралитета, выраженному в обманчивости представленных объектов. Камни в их инсталляции сделаны из пенопласта и крайне легки, зато бумажные листы или иные, якобы легковесные, шарики изваяны из тяжелых материалов, призванных обмануть органы чувств. Миленько.
Масштабнее выступили ливанцы, построившие на террасе Сомерсет-Хауса целый арабский город с лабиринтом комнат, кафешек, грузовиков, заполненных фруктами и овощами. Сюда завезли жаровни и кальяны, начали печь лепешки со специями, из-за чего по набережной Виктории поплыли туманы вкуснейших запахов. Затем они включили телевизоры, посадили торговцев — короче, постарались максимально точно воплотить в центре чопорного Лондона кусочек аутентичной ливанской застройки. С рекламными плакатами и стайками уличных детишек. Вышло остроумно и необычно — на этот мини-городок как раз и выходят окна швейцарской и российской экспозиций. Если гора не идет к Магомету, то Магомет сам приходит к горе, а Восток поселяется в центре западного мира.
Западный мир
Жаль, что приз зрительских симпатий не заслужила турецкая инсталляция, опутавшая коридоры восточного крыла Сомерсет-Хауса прозрачными трубопроводами пневмопочты. Ибо метафора вышла сколь изящная, столь и наглядная. В самом павильоне Турции, в центре которого стоит эффектная трубчатая конструкция, похожая на модернистскую скульптуру, сияющую боками (если правильно подсветить), пишешь себе какую-нибудь записочку. Служащий отправляет ее путешествовать по пластиковым тоннелям, протянутым под потолком, соединяющим экспозиции разных стран. После чего послание возвращается обратно. Вам письмо!
Сомерсет-Хаус — квартал классицистических зданий на берегу Темзы. Раньше здесь были конторы и министерства, теперь во всех четырех крыльях монументального дворца с роскошным двором посредине (в нем, между прочим, показывают свои объекты Великобритания, Греция и Албания, получившая приз зрительских симпатий за скульптуру, состоящую из кривых зеркал в духе комнаты смеха) — музейные и выставочные пространства. В северном крыле работает знаменитый искусствоведческий Институт Курто с превосходной коллекцией импрессионистов, во всех остальных сейчас идет Биеннале дизайна: разные страны занимают соседние помещения, а зрители перетекают из комнаты в комнату, чтобы увидеть, кто во что горазд.
Да, в одном из отсеков западного крыла сейчас проходит выставка, посвященная творчеству Бьорк. И это еще одна рифма, связывающая Биеннале дизайна с дизайнерским фестивалем в Музее Виктории и Альберта, где также показывают большой проект, посвященный рок-музыке и шоу-бизнесу 1960–1980-х годов. Музыкальные выставки (тоже ведь имеющие отношение к миру дизайна) привлекают массу непрофильных и попросту «модных» посетителей, часть из которых вовлекается в приключения мира дизайнерских инициатив. Так что народу — море, у касс и национальных павильонов не протолкнуться (лучше приходить пораньше и не в выходные дни), ажитация царит нешуточная.
Вам письмо
Большая часть стран показывают экспериментальные и попросту фантазийные разработки. Японцы предсказуемо хвастают продвинутыми технологиями. Итальянцы рефлексируют о хрупкости классической культуры. Бельгийцы спускаются в метро — чилийцы, чья выставка рядом с российской, устремляются в космос. Кажется, только Московский музей дизайна обратился к истории технологических разработок из совсем уже законченного прошлого. Степан Лукьянов, арт-директор ММД, придумал изящную белую инсталляцию со множеством экранов, которую кто-то из лондонских критиков сравнил с декорациями к «Космической одиссее» Кубрика.
Александра Санькова, директор ММД, объяснила TANR:«То, что мы показали в Лондоне, — результат четырехлетних исследований, командной работы, разных перипетий и прекрасных находок. Я имею в виду не только архивы, прототипы и проекты. Самое главное — мы познакомились с сотрудниками ВНИИТЭ, бывшими и до сих пор работающими, замечательными людьми, «вниитянами», как они сами себя называют. В то время, когда многие советские заводы просто копировали западные образцы, во ВНИИТЭ создавали свои уникальные проекты, был системный подход, научная школа».
Понятно, что с дизайном в нашей стране — что тогда, что сейчас — как-то не очень. Поэтому правильно, что Россию на биеннале представляет именно музей, занимающийся изучением и сохранением прошлого. Это, кстати, и выделило отечественный павильон из чреды экспозиций остроумных, но одинаковых по посылу, из-за чего посетители фланируют от одного проекта к другому, плывут по течению, надолго застревая разве что внутри «Открывая утопию».
Дело еще и в том, что важной частью российской инсталляции стали разработанные в том же ВНИИТЭ картонные кресла — объекты сильные и, можно сказать, аутентичные. Лайтбоксы с наборами архивных слайдов, необходимые для медленного погружения в контекст, пульсируют на стенах; большими проекциями идут интервью с работниками ВНИИТЭ и инфографика с историей создания дизайна в СССР — все это требует сосредоточенности и внимания. Вот люди и замедляют бег, останавливаются. Садятся, если есть свободные места. Казалось бы, пустяк — картонные стулья, являющиеся важной частью российской инсталляции, ан нет, скорость пассажиропотока резко падает, появляется вдумчивость.
Наталья Гольдштейн, отвечающая в ММД за международные связи, объясняет, что картонные стулья не простые, но во всех смыслах золотые, ведь лондонская инсталляция стала самым дорогим из всех интернациональных проектов музея. «Национальных экспозиций на биеннале больше четырех десятков, а присесть, кроме буфета, практически негде. Наши картонные стулья сделаны архитектором Александром Ермолаевым к Международному конгрессу по промышленному дизайну, проходившему в Москве в 1975 году. То есть, конечно же, это реконструкция одноразовой мебели, некогда удивившей международных гостей. Тогда в фойе гостиницы «Россия» из картона сделали целый гарнитур, идеально вписавшийся в стиль нашей ретрофутуристической инсталляции. Хотя, конечно, как мы их доставляли из России — отдельная история».
Есть «бумажная архитектура», а российские музейщики показали в Лондоне реконструкцию «бумажной мебели», сработавшей на привлечение дополнительного внимания к сложно сочиненной и не менее сложно устроенной экспозиции. Как тут не вспомнить лесковского Левшу, который не только блоху подковал, но и привез из Лондона главный буржуинский секрет: англичане ружья кирпичом не чистят!
День открытых дверей
Экспозицию, разумеется, сопровождала большая параллельная программа. Ольга Дружинина, директор по развитию ММД, рассказала нашей газете, что «на биеннале в Сомерсет-Хаусе каждый день шли и продолжают идти дискуссии, а также круглые столы, в том числе инициированные дизайнерами и разработчиками стран — участниц биеннале. Однако и тут российские мероприятия, объединенные в один день, оказались особенно цельными и оттого запоминающимися».
Московский музей дизайна решил закрепить успех, выпавший на долю «Открывая утопию» (любая уважающая себя биеннале, как известно, раздает призы в самом начале своей работы, чтобы сориентировать посетителей, на что обращать внимание), ни много ни мало «Днем российского дизайна». Открыла его лекция американско-украинского исследователя Константина Акинши «Революция и термидор. Графический дизайн 1922–1937», наглядно сопоставлявшая традиционную православную иконографию с приемами советских авангардистов. Далее выступали, например, модельер Виктория Андреянова («Модная индустрия в современной России») и Сергей Смирнов, название доклада которого («Промышленный дизайн как инструмент в конкурентной борьбе») говорит само за себя. Антон Степанов, руководящий дизайн-центром Международного информационного агентства и радио Sputnik, подготовил обзор «Информационная графика в России с 1920–1930-х до сегодняшнего дня». Марина Тимофеева, сотрудник отдела теории и истории дизайна того самого ВНИИТЭ, которому посвящена инсталляция российского павильона, поделилась воспоминаниями о работе института, более всего напоминавшего утопическое пространство романа братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Профессор Тим Куббин рассказал о другом очаге советской конструкторской мысли — Сенежской студии (Центральной учебно-экспериментальной студии Союза художников).
Всего «День российского дизайна» вместил восемь докладов, презентацию английской версии книги «Советский дизайн, 1950–1980», подготовленной Аленой Сокольниковой и Александрой Саньковой (в книгу вошли материалы, показанные музеем на биеннале), и показ документального фильма «История русского дизайна» режиссера Елены Китаевой.
