Мистик выживание с кирпичом

Мистик выживание с кирпичом

Вихри революции

Окончание. Начало в номерах газеты за 5, 12, 19 и 26 ноября 2020 г.

Напомню интригу: профессиональный иконописец Николай Андронов, став большевиком, упорно пытается внести раскол в ряды православного духовенства и прихожан старинных сёл Сарапульского уезда.

Мазунинские «лунки» и вятская «крыша»

Итак, в 1910 году наш двуличный герой подрядился расписывать холодный храм мазунинской церкви Преображения Господня. Это величественное пространство всё ещё выглядело пустовато. И вот оживить его, украсив стены назидательными сценами, должны были росписи в трёх больших люнетах или по-русски «лунках» (от названия Луны). Они завершают арки западной, южной и северной стен зала. Сейчас там всё ободрано, но ещё лет тридцать назад можно было разглядеть некие фигуры. Напротив алтаря, с запада, был представлен Страшный суд с корчащимися в адском огне грешниками. Слева, в северном люнете, угадывалась битва архангела Михаила с дьяволом. Следы изображения пальмовых ветвей в южном люнете позволяют предположить, что там была сцена вхождения Иисуса Христа в Иерусалим. Именно эту роспись мазунинцы воспринимали раньше как изображение Рая.

Надо отдать должное Андронову. Исполнил всё добротно, как учили в Пензенской художественной школе. Увязал фигуры по масштабу и пластике с классической архитектурой, строго выдержал цветовую гамму. Всё бы хорошо, но ведь попутно склочный богомаз ухитрился выжить отца Петра Напольского, благочинного, то есть управляющего округом из семи сёл. Центр его издавна располагался в Мазунино. Удалось это потому, что лет через пять после упомянутого в прошлом выпуске инцидента в Чеганде, населённой в основном марийцами, Андронов близко сошёлся с крещёным марийцем, «академиком» (то есть выпускником духовной академии в Казани) Павлом Глезденёвым. В сентябре 1907 года тот занял в Вятке пост епархиального инородческого миссионера, отвечая в том числе и за удмуртов. В годы Первой мировой войны Глезденёв даже оказался редактором-издателем самой первой удмуртской газеты «Войнаысь ивор» («Вести с войны»). Вот этот замечательный в целом деятель христианского просвещения и стал «крышей» для шального богомаза. Почему? Загадка.

Документально зафиксировано как Андронов однажды бахвалился перед приходскими священнослужителями своими фантастическими возможностями: «Я имею громадную силу. Захочу убрать – уберу. У меня в Вятке друг – епархиальный миссионер Павел Глезденёв – правая рука самого епископа, преосвящённого Филарета. Как пропишу ему – так тому и быть».

Кигбаевско-сарапульские страдания

С июня 1912 года наш герой работает уже в Кигбаево. Древний храм конца XVIII века (с пристроенной позже колокольней, очень похоже – дудинской) тоже стоял там не украшенный настенной живописью. Кигбаевцы, не вняв предостережениям мазунинцев, заключили с Андроновым договор и выдали ему в аванс сто рублей. Он поднимался на леса – и под его кистью возникали лики святых, расцвеченные излюбленной у живописца голубовато-коричневой гаммой. Но спускаясь на грешную землю, Николай представал во всей своей воинствующе атеистической натуре. Ну никак не мог он удержаться от грязного богохульства и подленьких интриг. Небольшой кигбаевский причт застонал.

Богомаз-большевик был способен в пьяном кураже и оскорбить пожилого прихожанина, и изнасиловать зазевавшуюся молодушку. Именно за «это самое», а отнюдь не за отстаивание каких-то благородных коммунистических идеалов, Андронову придётся вскоре провести несколько месяцев в тюремном заключении в Сарапуле. Через то же самое его и растерзают позже в Дебёсах.

Весной 1913 года Андронов на свободе, отрабатывая выданный аванс. Но художник сразу вошёл в прежнюю хулиганскую норму, да так, что весь кигбаевский причт единодушно обратился к епископу, беспокоясь не столько за себя, сколько за прихожан, развращаемых двуличностью богомаза. Священник Пётр Мосолов заявил: «Живописец Андронов отличается живописным искусством, но при своём отрицательном отношении к церкви и духовенству может в своих работах допустить пасквиль и возбудить в молящихся чувства религиозного оскорбления. Его вообще нельзя допускать к живописным работам». Крестьянин Ефим Чухланцев добавил, что Андронов «ведёт нетрезвую жизнь, глумится над духовенством, обзывая его «долгогривой семейкой», развращает молодёжь, пропагандирует антихристианские мысли», а ещё «пригрозил мне – застрелю».

Конфликт затих, когда летом 1914 года богомаза-большевика забрали в царскую армию. Где, как, в качестве кого он там служил – неизвестно. Но осенью 1917 года Андронов (дезертировав?) оказался в Казани, причём сразу в статусе заместителя председателя городского Ревкома! А утречком 17 ноября он уже грозно въезжает в Сарапул во главе целого эшелона: 600 красногвардейцев с трёхдюймовыми пушками и пулемётами. Этот лихой захват купеческого города был предпринят по просьбе ижевских большевиков. Они-то ещё 27 октября провозгласили у себя Советскую власть, но их беспокоил уездный центр, где царила «мелкобуржуазная» смута и даже случались пьяные погромы. Андронов быстро навёл в городе революционный порядок и провозгласил установку для сарапульцев: «Немедленный переход всей власти в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Удивляюсь, почему в Сарапуле, где Андронов томился в тюрьме и куда принёс на штыках Советскую власть, так и не появились улица его имени или даже памятник художнику – в комиссарской кожанке, у пулемёта и с кистью за ухом. Это был бы шедевр соцреализма.

Утомившись от военно-политических игр, Андронов поехал в Дебёсы, где тогда находилась его семья. Там он, по советской версии, якобы «сразу включился в работу местной организации большевиков». А вот уголовная хроника из газеты «Кама» представляет иную картину. В 2 часа ночи 8 декабря изголодавшийся комиссар красногвардейцев вломился в дом судебного следователя, земского начальника Горемыкина и набросился на его жену. На шум, а затем и звуки набата, прибежали крестьяне, которые и свершили самосуд.

Вы думаете, что чисто уголовный «казус Андронова» редчайшее исключение? Нет, это типичная ситуация. Вот и руководитель ижевских большевиков, с почётом захороненный возле Михайловского собора (не хочется даже лишний раз поминать фамилию крупного революционера и красноармейского комиссара), всем старым ижевцам был хорошо известен ещё с 1912 года как матереубийца.

Долгий путь к гармонии

Началась Гражданская война и настал настоящий Ад. 18 мая 1919 года село обстреляли пушки с камского парохода и в храме появилась огромная пробоина, а рядом сгорели четыре избы. Через четверть века партийцы-коллеги Андронова сбросят все мазунинские колокола «на нужды индустриализации». Священную утварь изъяли из алтаря ещё в начале 1920-х годов. Книги и часть икон власти вывезут позже в Камбарку, лишь некоторые иконы колхозники успели разобрать по домам. Храм Преображения будет приказано преобразовать в клуб и библиотеку. Хорошо если бы хоть это, но вместо учреждений культуры, уже после войны, под сводами храма будут складировать зерно и ядохимикаты. Из-за последних кирпичи по низу быстро превратятся в труху, а в пролом на южном портике даже трактора начнут въезжать.

Лишь в постсоветское время, в апреле 1999 года, удастся воссоздать приход. В одном уголке, расчищенном после субботника, стали проходить богослужения. Большие перемены начнутся только через шесть лет, когда будет принята «Программа социально-экономического развития УР». По инициативе президента Удмуртии А.А. Волкова туда включат реставрацию пяти прикамских храмов, в том числе и мазунинского. Опытной команде реставратора Д.И. Шабалина удалось залатать дыры и прекратить процессы разрушения, в том числе посредством инъекции в кладку специальных растворов. Уже к 31 августа 2008 года весь внешний объём храма предстал в прежней красе!

Но намного труднее восстановить уникальное внутреннее убранство. Конечно, сельские православные активисты, в том числе О.Н. Попова, отвечающая в приходе за воскресную школу, очень стараются. Но нужных специалистов здесь просто нет, так же, как опыта и средств. Думается, что шедевр классицизма, воплощающий былую славу Прикамья, должен избежать аляповатой, как обычно бывает, самодеятельности и всё же приобрести прежний – целостный, дудинский, гармоничный облик, достойный стиля ампир. А росписи Андронова, которые восстановить всё равно невозможно (нет их эскизов и даже фотографий), должны сменить работы более честного и профессионального современного художника-монументалиста.

Книжная пятница: «Кирпичи», которые читаются в один присест

Многие читатели пасуют, когда видят перед собой книгу, объемом больше 600 страниц, такой «толстячок» заранее может вогнать человека в священный ужас.

Почему? Все просто. Страшно, что вы начнете читать этот талмуд, а он вам вдруг покажется неинтересным. Перспектива зевать над одной не самой лучшей книгой на свете в течение нескольких месяцев – то еще удовольствие.

Тем не менее, объемные книги – это прелесть, что такое. И если вам попалась интереснейшая книга, вы буквально влюбляетесь в каждую ее страницу и сожалеете, что такая громада все-таки подходит к концу.

Вот 4 книжных «кирпича», которые вы прочтете залпом, забывая прерываться на сон и еду:

Дэн Симмонс «Террор»

Если вы еще не читали эту книгу, я вам страшно завидую. Нелепая фраза «Я хочу стереть себе память, чтобы прочитать эту книгу, как в первый раз» относительно этого романа приобретает вполне разумное основание.

«Террор» основан на реальных событиях и рассказывает об экспедиции двух парусных кораблей «Террор» и «Эребус», направленных в 1845 году к северному побережью Канады на поиски Северо-Западного прохода из Атлантического океана в Тихий. Экспедиция бесследно исчезла, экипажи кораблей не найдены. Кстати, в последнее время появились новости, что одно судно все же отыскалось на океанском дне. А может, это было и не оно.

Автор предлагает нам собственную версию произошедшего: что случилось с кораблями и с людьми, с какими трудностями они столкнулись, как боролись за выживание. Эта история ошеломляет масштабом и мощью.

Дэн Симмонс, на мой взгляд, автор очень «неровный». Его цикл «Гиперион» настолько хорош, что сразу же стал классикой современной фантастики, а многие другие его книги не просто в разы хуже, их порой невозможно даже дочитать.

А вот «Террор» — прекрасен, от него дух захватывает. Автор перелопатил по данной теме весь материал, какой нашел. А нашел он его, явно, немало. И сюжет, и герои выписаны превосходно. Атмосфера ледяной пустыни настолько сильна, что вы отчаянно боитесь простудиться пока читаете книгу. Хочется натянуть варежки, так как пальцы, переворачивающие страницы, мерзнут от прочитанного. Страшно отходить от горячего чайника, ведь промозглый холод и изматывающий голод из книги буквально впиваются в вас.

Я даже не возьмусь определить жанр этого романа: на первый взгляд, это приключения с элементами психологической драмы, мистики и мифологии. Но бог ты мой, как правдоподобно воспринимается написанное!

Прочитав книгу, вы ни на секунду не усомнитесь, что история произошла именно так, а не иначе, что большое белое чудовище, маниакально преследующее команду, существовало, что с персонажами случилось то, что изложено Симмонсом…

В общем, книга более чем стоящая. Так что не бойтесь объема, в данном случае он не помеха предстоящему вам читательскому удовольствию.

Джеймс Клавелл «Сёгун»

Вот уж что-что, а объем «Сёгуна», действительно, может вогнать в тоску. Более 1200 страниц предстоит осилить читателю, прежде чем он узнает историю англичанина, попавшего в закрытую и непонятную Японию.

Время действия –XVII век, разница в менталитете и образе жизни японцев и англичан того времени колоссальна. Одним словом, жить главному герою в новом для него окружении не просто трудно, но и чрезвычайно опасно, поскольку он влипает в самую сердцевину политической борьбы японской знати, в которой становится разменной монетой не самого низкого номинала.

«Сёгун» легко и незаметно затянет ваше внимание так, что, когда вы очнетесь и вынырнете из повествования, окажется, вы уже смахнули больше 100 страниц за один присест. Книга написана достаточно просто, без каких-либо стилистических изысков и витиеватых оборотов. Я бы даже сказала, что повествование местами похоже на сценарий. Но правильная динамика сюжета искупает все.

В книге нет ни одного провисающего места, автор мастерски владеет вниманием читателя, подтягивая и ослабляя сюжетные гайки там, где надо, и так, как надо. У вас не будет ни одного шанса сказать, что книга плоха, затянута или неинтересна.

Помимо увлекательного сюжета, вам предстоит освоить большой исторический пласт, связанный с культурой Японии XVII века. Ненавязчиво и легко вы познакомитесь с обычаями и образом жизни японцев, начиная с простых крестьян и заканчивая высшей знатью.

Как ни странно, такое обилие исторической информации нисколько не утомляет: после прочтения книги хочется почитать что-то еще о культуре и обычаях этой страны.

Одним словом, «Сёгун» — чтение хоть и долгое, но оно того более чем стоит. Так что, если вы увидите на полках книжных магазинов этот роман, не раздумывайте долго. Вас ждет потрясающее погружение в великолепную книгу.

Грегори Дэвид Робертс «Шантарам»

«Шантарам» можно либо любить, либо ненавидеть, третьего не дано. Армия тех, кто любит, значительно превосходит числом тех, кто относится к книге отрицательно. Скорее всего вы тоже вольетесь в ряды большинства, потому что «Шантарам» — книга, влюбляющая в себя навсегда.

Это исповедь беглого австралийского заключенного, который нашел себе пристанище в удивительной и непредсказуемой Индии, где его ждали невероятные приключения и тяжелейшие испытания.

Будучи фальшивомонетчиком, контрабандистом, наркоторговцем, трущобным лекарем, бандитом, главный герой, прежде всего, остается человеком. В попытке понять Индию, разобраться в себе и в окружающем, он проходит через столько передряг, что хватит на 5 жизней среднестатистического человека. Его приключения интересны сами по себе, но к ним добавляется еще и колоритная страна, где нищета соседствует с невероятной роскошью, а наивность и отзывчивость смешивается с коварством и корыстью.

Эта книга – целая энциклопедия характеров, философских идей и чувств. Она красива и экзотична словно восточный ковер. Вы следите за сюжетом, не замечая, что путь героя складывается в красивейший и законченный узор, в котором любая мелочь важна и нужна, играет свою роль и несет свой смысл.

После прочтения этой книги остается одно-единственное желание – сразу же начать ее перечитывать. Потому что в первый раз вы не обратили внимание на то, и то, и еще вон то, читали бездумно, пролетая глазами по строчкам, торопясь узнать, а что же будет дальше. И, конечно же, вы обязательно ее перечитаете, уже совсем не заботясь о количестве страниц в книге, получая при этом не меньшее удовольствие, чем в первый раз.

Чайна Мьевиль «Вокзал потерянных снов»

Ох, уж этот Чайна Мьевиль со своей буйной фантазией. Если вы думаете, что у вас развито воображение, сравните его с воображением этого автора. Я вас уверяю, вы проиграете сравнение с треском. Полет фантазии такого масштаба еще надо поискать.

В книге «Вокзал потерянных снов» мы попадем в целую вселенную, созданную гением автора, огромный мегаполис Нью-Кробюзон. Кого там только нет: жукоголовые люди, люди-кактусы, водяные, люди-птицы. И каждый вид существ прописан так детально и тщательно, будто автор писал их с натуры.

Читать об этом мире было бы интересно, даже если бы в нем ничего не происходило. Но с сюжетом в книге все в порядке. Нью-Кробюзон кипит событиями и делами.

Однажды к известному ученому приходит человек-птица, так называемый гаруда, и просит восстановить ему оторванные крылья, без которых жизнь гаруды — не жизнь, а жалкое существование червяка, ползающего по поверхности земли.

Вот с этой то просьбой и запускается в действие спусковой крючок сюжета. Пристегните ремни, господа читатели! Вам предстоит долгое, насыщенное и увлекательное путешествие в экзотический мир, который буквально «сорвет вам крышу».

Авторам, которых давно не посещала муза, достаточно почитать пару страниц из романа Мьевиля, и резервуары их фантазии заполнятся до краев, только успевайте перекладывать эти идеи на бумагу, развивать их и увязывать в самостоятельный сюжет.

Мьевиль так щедро бросается гениальными идеями, так легко ими пренебрегает, что другой менее талантливый, но очень сообразительный автор, паразитируя исключительно на них, может создать свою собственную серию книг. Читатель же лишь на краткий миг может охватить взглядом глубину, ширину и высоту нарисованного мира, а его уже несет сюжетом дальше, в не менее красивое, интересное и экзотичное место.

Да, «Вокзал потерянных снов» — книга необычная и местами даже философская. Но как же она увлекательна. Не обращайте внимания на объем, просто читайте и наслаждайтесь.

Кирпич

– Мама, а знаешь, Кельнский собор начали строить в XIII веке и до сих пор не до конца закончили.

– Угу, – мама глядит в кухонную раковину, куда из крана льется вода. Мать моет посуду и вполуха слушает сына, вертящегося возле нее.

– Мама, а собор Нотр-Дам-де-Пари строили почти 200 лет, и он называется «сердцем Парижа». Там Квазимодо на колокольне жил, помнишь?

– Угу. (Тарелки гремят, вода льется, и мать не оборачивается.) Откуда ты всего этого набрался?

– Я смотрел фильм по «Discovery» и записывал цифры и факты в тетрадку. А знаешь, какие еще соборы готические есть?

– Амьенский, Ахенский, Бернский. Их все столетиями строили. Представляешь, люди умирали и рождались, поколения менялись, а собор все строили и строили?

– А еще во Франции были такие места, где больших камней не было. Туда в монастыри ходили люди и тоже долгие годы носили с собой камни. Ну, так им сказали монахи. Повелели или попросили. А когда камней стало много, из них стали соборы строить. Они и до сих пор стоят. Классно, правда?

Мать закрутила кран, повернулась к сыну и, вытирая полотенцем руки, спросила:

– И к чему ты мне все это рассказываешь?

– К тому, что я в лагерь еду от храма, а лагерь стоит там, где храм строят. А там кирпичей мало и люди бедные. Им нужно по кирпичу привезти.

– Как это «по кирпичу»?

– Просто. Каждый берет кирпич и везет. Это недорого и не тяжело. Кто-то два или три привезет, и они за лето храм закончат.

– Так тебе что, кирпич нужен?

– Это – к папе. Не женское дело – кирпичи носить. К папе.

Мальчика, пристававшего к маме, звали Елисей. Не шибко привычное по нашим временам имя, но красивое и, главное, церковное. Папа очень хотел назвать сына как-то так: Рафаил, или Захария, или Софроний. Папа был интеллигентнейшая и глубоко верующая душа не вполне от мира сего, и мама смирялась с его особенностями, здраво рассуждая, что иные жены смиряются с вещами похуже. Рафаила и Захарию она отмела, а на Елисея согласилась, о чем сама никогда потом не жалела. Через день после описанного диалога Елисею предстояло путешествие в церковный летний лагерь, куда организаторы, в плане помощи местному приходу, просили привезти по кирпичу. Дело хорошее, не тяжелое и на века зримо остающееся вкладом в молитву Церкви. Вопрос оставался за малым: предстояло найти кирпич.

Илья Ильич (звали папу так же, как Обломова, но характеры его и литературного героя не совпадали) был человеком добрейшим и культурнейшим. Он был несколько наивен, но зато весьма активен и последователен. Совесть Ильи Ильича требовала от него великой щепетильности. То, что другие берут без спроса, а потом спят спокойно, он непременно покупал или просил в подарок, обещая достойную замену. А иначе, простите, был не обучен.

Кирпичи у нас продаются оптом на складах стройматериалов, а в розницу – на стройках. Но и там розница – это не один кирпич, а тачка, кузов «Жигуля» или нечто от таковых. Илья Ильич нашел стройку и стал высматривать, кто мог бы ему кирпич продать. Двое людей, похожих на тех, что действительно могут продать кирпич в темном переулке, стояли у плиты подъемного крана и курили.

– Простите, вы не могли бы мне продать кирпич?

– Я спрашиваю: кирпич не могли бы мне продать?

– Понимаете… Тут Илья Ильич начал сбивчиво объяснять что-то о лепте на храм, о Елисее, едущем в лагерь, о Кельнском соборе и поймал себя на мысли, что в глазах этих добрых людей он выглядит не очень адекватно. Они и сами поняли, что имеют дело с кем-то непривычным, но безобидным.

– Бери кирпич и иди, – буркнул один, отщелкивая пальцами окурок.

– А сколько он стоит, и кому заплатить?

– Ты че – в натуре идиот или прикидываешься?

Так кирпич был приобретен. Оставалось теперь только узнать его цену и отдать ее кому-то в виде милостыни, раз добрые рабочие согласились благотворить бесплатно. Ну а пока…

– Иля! (Так мама ласково называла папу.) Откуда в ванне столько грязи?

– Я мыл кирпич. Не повезет же мальчик на стройку храма грязный кирпич.

– Иля, ты неисправим. Это же просто кирпич! Ты в своем уме?

– Сонечка, я в своем уме и поступаю совершенно правильно. Лучше скажи мне, кому отдать деньги за кирпич, потому что я себя неудобно чувствую. Кстати, сколько он стоит?

– Не смеши людей. Он ничего не стоит. У нас от дома отвалилось сразу три кирпича. Бери любой.

– У нас от дома? А ведь это идея! Мы возьмем кирпич от нашего дома и вложим его в стены будущего храма! Как тебе это? Где они лежат?

– Да под балконами со стороны клумбы.

– Я возьму этот кирпич и положу его на место того, да?

– Ты с ума меня сведешь своими причудами. Делай что хочешь и уходи из ванны. Я уберу за тобой. Ну хуже ребенка!

Если вы думаете, что заменой кирпичей все кончилось, то вы не знаете Илью Ильича. Сначала он действительно заменил кирпичи, стараясь класть «свой» точно на место выпавшего из кладки дома. Но потом он подумал, что сразу три кирпича – это символично. Причем все три – из их дома, а семья у них как раз состоит из трех человек. В общем, втянув ноздрями сладкий воздух повседневной мистики, Илья Ильич взял все три кирпича домой и, конечно, вымыл их в ванне с мылом. Потом он подумал, что тот, четвертый кирпич, который по счету – первый, не стоит оставлять на месте трех. Как никак, один – это не три и замена неравнозначна. Он решил взять все четыре кирпича, а цену их узнать и в ближайшее воскресенье отдать нищим у входа в их приходскую церковь.

Узнавание в Интернете цены товара, мытье стройматериалов и укладывание их в багаж весь вечер сопровождалось то истеричным смехом, то гневным криком мамы. Но дорогу осиливает идущий, и близко к полночи дело было сделано.

Скажите, если вы помогаете кому-то нести багаж, а он оказывается весьма тяжелым, то что вы спрашиваете? Вероятно, вы спрашиваете хозяина багажа: «Ты что, туда кирпичей наложил?» Именно этот вопрос задавали Елисею все, кто хоть пальцем трогал его дорожный чемодан. И всем тем, кто трогал хотя бы пальцем его дорожный чемодан, он отвечал искренно: «Да, кирпичей наложил».

Добрались они до места хорошо, и смена в лагере прошла отлично, и храм в соседнем селе действительно за лето подняли и успели накрыть. Все четыре Елисеевых кирпича вкупе с прочими дарами и жертвами пришлись кстати. И цена кирпичей отцом была узнана, но оказалась она столь скромной, что пришлось умножить ее еще на четыре, чтобы воскресная милостыня Ильи Ильича оказалась достаточной, а не обидно-ничтожной.

Вы, вероятно, смеялись, читая эту историю, – уверяю вас, я сам смеялся, когда мне рассказывали ее. Но согласитесь, есть в ней еще кое-что кроме повода к смеху. Есть в ней некая преувеличенная серьезность в творении маленьких добрых дел.

Вполне возможно, что серьезность эта – смешная и наивная – как-то компенсирует ту тотальную и всеобщую несерьезность большинства людей в отношении и добрых дел, и повседневных обязанностей.

Нехорошая квартира: как продается жилье со странной репутацией?

Рано или поздно в квартире что-то может пойти не по фэншуй. Громкий развод, смерть кого-то из хозяев (пусть даже во сне и в 97 лет), позорное изгнание отрока из университета — да с таким скандалом, что все соседи знают и о причинах, и о деталях. Мы расспросили участников рынка о том, как покупатели реагируют на страшные истории, которые происходили в присмотренном ими объекте.

Чаще продавцы о темном прошлом все же умалчивают, отмечают риэлторы. Оно и понятно: обычно продают достоинства, а не недостатки — зачем же отпугивать потенциальных клиентов.

Сочувствие к продавцу

Но все-таки есть и такие, кто честно выкладывает все карты на стол. Так, по словам основательницы группы «Найди своего риэлтора. Спроси риэлтора» Ольги Цановой, обычно квартиры, где кто-то умер (а то и был убит) продают не на следующий день, а по истечении какого-то срока — к этому моменту история успевает покрыться патиной времени. В квартире делается ремонт, да и сам факт оказывается не настолько важным, чтобы о нем с порога всем рассказывать. «Бабушкина квартира, мы наследники», — вот и вся недолга.

Ольга Цанова объясняет этот парадокс сочувствием к продавцу, которому, ясное дело, хочется поскорее избавиться от своей ноши. «В одной из историй, которые мне попадались, черные риэлторы споили хозяина и завладели его квартирой. Наследницей должна была стала дочь, которая после смерти отца, разумеется, обратилась в суд и выиграла его. Но при дальнейшей продаже квартиры в документе обоснования перехода прав вся история была описана едва ли не в подробностях, так что утаить происходившее от покупателей не получилось».

Есть у Цановой и другой пример — гораздо более зловещий: в квартире убили и сожгли человека, весь дом слышал, что происходит что-то страшное, но на помощь жертве никто не пришел. Это было много лет назад, но для впечатлительных особ у столь страшных обстоятельств нет срока давности.

«Учитывая, что квартира была не только местом жестокого преступления, но и пепелищем, правоохранительные органы даже не завели уголовного дела. После ремонта там жил сын погибшей женщины. Прошло несколько лет, и он решил продать квартиру — об обстоятельствах, понятное дело, не распространяясь. Соседи тоже промолчали. Квартира ушла быстро».

Элитный закоулок

Есть в подборке собеседницы Циан.Журнала истории и с наркоманами: в нулевых в одном из переулков частного сектора образовался притон. О нем знал весь город, место на всякий случай обходили стороной. Позже частный сектор снесли, вместе с ним канул в Лету и притон — теперь на этом месте построены элитные особняки, в которых селятся состоятельные горожане. И никто, говорит риэлтор, уже и не придает значения, что буквально несколько лет назад сюда было лучше не соваться.

«Даже если потенциальный покупатель верит в ментальные связи и боится покупать квартиру «с репутацией», всегда уместно ему напомнить, что ауру вполне реально почистить — вызвать хоть священника, хоть экстрасенса. Если человек боится привидений и призраков прошлого, логично, что он должен верить и в ритуалы очищения. С любым объектом можно работать, к любому покупателю реально найти свой подход — в этом и заключается работа риэлтора, — убеждена Ольга Цанова. — Квартира — это в первую очередь стены, высота потолков, вид из окон и площадь помещений. Остальное поправимо».

Собеседница Циан.Журнала считает, что в мире происходит огромное количество неприятных вещей, о которых мы можем знать, а можем даже и не догадываться (и совершенно спокойно жить в квартире с непростым прошлым). Эмоции такого рода следует отключать, полагает риэлтор.

Но к пожеланиям заказчика все равно следует прислушиваться: если им важно купить квартиру, в которой жили добропорядочные священники, значит, риэлтор должен искать именно такую.

Клетка — в придачу

Риэлтор Ольга Кудлай рассказывает, что продавать квартиры с историей ей не приходилось, а вот покупать — да. Однажды они с клиенткой приехали на просмотр в «сталинку» и с удивлением обнаружили, что одна из комнат перегорожена тюремной решеткой с засовом, которая к тому же запиралась на замок, — получилась клетка очень большого размера. Решив, что в квартире точно происходило что-то противозаконное, потенциальная покупательница от сделки наотрез отказалась.

«Позже выяснилось: таким хитрым способом разругавшиеся вдрызг собственники решили разделить территорию — они не хотели, чтобы другая сторона посягала на их жилплощадь и решили вопрос так радикально. А квартиру мы в итоге купили, попросив хозяев убрать решетку».

Странные соседи

Анна Жукова, эксперт по недвижимости компании «Этажи» в Санкт-Петербурге, рассказала, что в ее практике был случай, когда клиент нашел подходящую ему квартиру и попросил помочь с ее проверкой. Располагалась квартира в районе станции метро «Девяткино», цена была слишком низкой — это и насторожило. Осмотр квартиры показал, что она подходит по всем параметрам, начиная с цены и ремонта и заканчивая расположением.

«Проверяя по базе, обратили внимание, что именно в этом подъезде почему-то продается очень много лотов. Начали разбираться и с помощью добрых соседей выяснили, что жильцы бегут из этого дома: всему виной была “про́клятая” квартира».

Оказалось, одна из соседок организовала в ней подобие секты, управу на нее найти не получается. По ночам из квартиры доносятся заунывные песнопения, а собственница квартиры с завидной регулярностью грозится наслать порчу.

Пришлось устраивать очный эксперимент и назначать клиенту встречу поздно вечером, чтобы проверить слова соседей. «Каково же было наше удивление, когда вечером в квартиру действительно начали стекаться странные личности, а из-за дверей — доноситься тоскливые песни. Около получаса мы наблюдали за этим мероприятием, но в конце концов решили отказаться от покупки».

«Противобордельный» эффект

Риэлтор Екатерина Ивнякова вспомнила примечательную историю из своего опыта. «Я однажды помогала продать квартиру, в которой ранее был бордель. Квартира находилась в субаренде, хозяйка жила за границей, потом вернулась на родину, сразу выгнала всех арендаторов и поселилась в ней сама. Абстрагируясь от моральной стороны вопроса, как профессионал вынуждена признать, что квартира была отличная: светлые комнаты, отличное состояние, крайне терпеливые соседи. Единственный недостаток жилья заключался в том, что периодически по старой памяти в дверь звонили разные мужчины: интересовались, свободна ли сегодня Анечка или Любочка».

Хозяйка терпела это надругательство над нравственностью в течение пары месяцев, а потом поняла, что трехкомнатной квартиры ей одной многовато, да и ночные визиты порядком надоели — созрело решение о продаже.

Продавали, говорит Ивнякова, интересно — с подготовкой. Шила в мешке утаивать не стали, а просто повесили на двери подъезда объявление: «Девочки съехали. Ведется видеонаблюдение».

«Эта идея принадлежала моей клиентке. Соседей она не стеснялась, а особо заинтригованным честно призналась о происхождении объявления (впрочем, они и так были в курсе). Недели через сказался и эффект: гостей и звонков в дверь стало совсем мало. Вот тогда-то мы и подали объявление».

По словам Ивняковой, перед просмотрами объявление убирали, а затем вывешивали обратно, чтобы закрепить «противобордельный» эффект. Квартиру продали через полтора месяца. Новые собственники — большая семья с двумя ротвейлерами, которые начинали лаять при любом шорохе в тамбуре. Собеседница Циан.Журнала уверена, что больше никаких нежданных гостей на том объекте не было.

В заключение Екатерина Ивнякова соглашается со своими коллегами: из любой, даже самой убитой — и в моральном, и в физическом смысле — квартиры при желании удастся сделать прекрасный объект. Вопрос в том, как подать его историю (и упоминать ли ее вообще). Немного косметического ремонта, хорошая уборка, задорное настроение и очень убедительное (лучше всего подойдет скептическое) выражение лица при малейших намеках на странную репутацию квартиры помогут продать ее без особых проблем.

Иллюстрации: Анна Чигарова, Дмитрий Максимов

Кирпичи современной литературы, которые непременно хочу прочитать — 29 книг

Новая история о маленьком городке, который настигла БОЛЬШАЯ БЕДА. Однажды его, вместе со всеми обитателями, накрыло таинственным невидимым куполом, не позволяющим ни покинуть город, ни попасть туда извне. Что теперь будет в городке? Что произойдет с его жителями? Ведь когда над человеком не довлеет ни закон, ни страх наказания, — слишком тонкая грань отделяет его от превращения в жестокого зверя. Кто переступит эту грань, а кто — нет?

Новая история о маленьком городке, который настигла БОЛЬШАЯ БЕДА. Однажды его, вместе со всеми обитателями, накрыло таинственным невидимым куполом, не позволяющим ни покинуть…

Соловки, конец двадцатых годов. Последний акт драмы Серебряного века. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень. Величественная природа — и клубок человеческих судеб, где невозможно отличить палачей от жертв. Трагическая история одной любви — и история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале. Мощный текст о степени личной свободы и о степени физических возможностей человека.

Соловки, конец двадцатых годов. Последний акт драмы Серебряного века. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз…

Роман, который лауреат Пулитцеровской премии Донна Тартт писала более 10 лет, — огромное эпическое полотно о силе искусства и о том, как оно — подчас совсем не так, как нам того хочется — способно перевернуть всю нашу жизнь. 13-летний Тео Декер чудом остался жив после взрыва, в котором погибла его мать. Брошенный отцом, без единой родной души на всем свете, он скитается по приемным домам и чужим семьям — от Нью-Йорка до Лас-Вегаса, — и его единственным утешением, которое, впрочем, чуть не приводит к его гибели, становится украденный им из музея шедевр голландского старого мастера.

Роман, который лауреат Пулитцеровской премии Донна Тартт писала более 10 лет, — огромное эпическое полотно о силе искусства и о том, как оно — подчас совсем не так, как нам того…

В книге «Устал рождаться и умирать» выдающийся китайский романист современности Мо Янь продолжает свое грандиозное летописание истории Китая XX века, уникальным образом сочетая грубый натурализм и высокую трагичность, хлесткую политическую сатиру и волшебный вымысел редкой художественной красоты.

Во время земельной реформы 1950 года расстреляли невинного человека — с работящими руками, сильной волей, добрым сердцем и незапятнанным прошлым. Гордую душу, вознегодовавшую на своих убийц не примут в преисподней — и герой вновь и вновь возвратится в мир, в разных обличиях будет ненавидеть и любить, драться до кровавых ран за свою правду, любоваться в лунном свете цветением абрикоса.

Роман «Устал рождаться и умирать», неоднократно признававшийся лучшим произведением писателя, был удостоен премии Ньюмена по китайской литературе.

Мо Янь рекомендует в первую очередь эту книгу для знакомства со своим творчеством: в ней затронуты основные вопросы китайской истории действительности, задействованы многие сюрреалистические приемы и достигнута максимальная свобода письма, когда автор излагает свои идеи «от сердца».

Написанный за сорок три (!) дня, роман, по собственному признанию Мо Яня, существовал в его сознании в течение многих десятилетий.

Мы живем в истории… Вся реальность – это продолжение истории.
Мо Янь

В книге «Устал рождаться и умирать» выдающийся китайский романист современности Мо Янь продолжает свое грандиозное летописание истории Китая XX века, уникальным образом сочетая…